Одни приходят, другие уходят — бесконечно видообразующее могущество эволюции.
Жизнь в веках многих детей природы эфемерна. Другие же упорны в борьбе за существование, неизменны в своем морфологическом и экологическом консерватизме, словно сила инерции данного им изначально импульса не иссякла и продляет их дни. «Живыми ископаемыми» часто называем мы такие создания.
Многое в видообразовании зависит от изменчивости или неизменности среды обитания, от генетических особенностей эволюционирующего животного, от селективной роли «пресса» хищников и от многих других причин.
Древняя мудрость, утверждавшая: «Все течет, все изменяется», находит четкое выражение в развитии животного мира, которое не стоит на месте, а идет вперед то ускоренными, то замедленными темпами, свершая каждый, день неприметное еще для нашего глаза движение вперед.
Рассказать о древних животных невозможно без того, чтобы не совершать путешествие в глубь веков — отправиться дорогой Времени из нашего настоящего в далекое-далекое прошлое вместе с учеными-палеонтологами, которые посвятили себя науке о вымерших растениях и животных.
Бесконечно долго, миллиарды лет преобразовывалась наша планета и все, что живет и произрастает на ней.
Миллиарды живых существ — от одноклеточных до сложных многоклеточных организмов — появлялись, развивались, изменялись, исчезали, а их место занимали новые, более совершенные.
Одним из методов постижения законов эволюции является исследование давно вымерших организмов, истории их существования и причин вымирания, и в том числе млекопитающих:
· Мы можем ясно понять, почему раз исчезнувший вид никогда не может появиться снова, если бы даже вновь повторились прежние условия жизни — органические и неорганические.
· Потомок какого-нибудь вида может оказаться адаптированным, чтобы занять в экономии природы место другого вида и таким путем вытеснить его, (что, без сомнения, и случалось весьма редко); все же обе формы — старая и новая — не были бы вполне идентичными, потому что обе они почти несомненно унаследовали бы от своих различающихся предков разные признаки, а несходные организмы будут и изменяться различным образом.
· Если бы, возможно, например, все наши трубастые голуби исчезли, голубеводы вывели бы новую породу, почти неотличимую от нынешней; но предположим, что исчез бы и родоначальный скалистый голубь, а мы имеем все основания думать, что в природе родоначальные формы обычно истребляются и замещаются своими улучшенными потомками; тогда невероятно, чтобы трубастый голубь, идентичный существующей породе, мог возникнуть от какого-нибудь другого вида голубей или даже от какой-нибудь другой четко выраженной породы домашних голубей: последующие вариации были бы почти наверное несколько отличны, и вновь выведенная разновидность, вероятно, унаследовала бы от своего предка некоторые характерные особенности.
· Группы видов, т. е. роды и семейства, следуют в своем появлении и исчезновении тем же общим правилам, каким следуют отдельные виды, т. е. они изменяются более или менее быстро и в большей или меньшей степени. Однажды исчезнувшая группа никогда не появляется вновь: другими словами, ее существование, пока она вообще сохраняется, не имеет перерывов.
· Когда мы спрашиваем себя, почему тот или иной вид редок, мы находим ответ, что есть нечто неблагоприятное в условиях его жизни; но что такое это нечто, мы почти никогда не можем сказать. Если бы эта ископаемая лошадь до сих пор существовала как редкий вид, мы могли бы быть уверены, по аналогии со всеми другими млекопитающими, не исключая и медленно размножающегося слона, и зная историю натурализации домашней лошади в Южной Америке, что при более благоприятных условиях она в очень короткое время населила бы весь континент. Но мы не могли бы сказать, каковы были эти неблагоприятные условия, которые препятствовали ее численному росту: действовала ли тут какая-нибудь одна или несколько причин, в которой период жизни лошади они действовали и в какой степени. Если бы эти условия становились, хотя и медленно, все более и более неблагоприятными, мы, вероятно, и не заметили бы этого обстоятельства, между тем как ископаемая лошадь становилась бы все реже и реже и, наконец, исчезла бы, а ее место было бы занято тем. кто более преуспевает в конкуренции.
· Трудно постоянно помнить, что возрастание численности каждого существа постоянно задерживается незаметными враждебными причинами и что этих незаметных причин совершенно достаточно, чтобы вид сделался редким и, наконец, совершенно вымер. Вопрос этот еще так мало выяснен, что мне нередко приходилось слышать, как выражали удивление по поводу того, что вымерли такие крупные чудовища, как мастодонт и еще более древние динозавры, как будто одна лишь телесная сила может обеспечить победу в жизненных столкновениях.
· Теория естественного отбора основывается на том убеждении, что каждая новая разновидность и в конце концов каждый новый вид образуется и сохраняется благодаря какому-нибудь преимуществу над тем, с которым он вступает в конкуренцию; из этого почти неизбежно следует вымирание форм менее благоприятствуемых. То же относится к нашим домашним формам; как только выведена новая и несколько улучшенная разновидность, она вытесняет сначала менее совершенные разновидности в своем соседстве; будучи улучшена еще более, она распространяется повсюду, подобно нашему короткорогому скоту, и заменяет собой прежние породы и в других странах. Таким образом, появление новых форм и исчезновение прежних, образуются ли они естественным путем или искусственно, тесно связаны одно с другим. В процветающих группах количество новых видовых форм, возникавших в течение известного времени, в некоторые периоды превосходило, по-видимому, количество старых, вымирающих видовых форм; но мы знаем, что число видов, по крайней мере в новейшие геологические эпохи, не возрастало безгранично, так что по отношению к новейшим временам мы можем думать, что возникновение новых форм вызывало вымирание почти такого же количества старых форм.
· Таким образом, способ вымирания отдельных видов и целых групп видов, как мне кажется, хорошо согласуется с теорией естественного отбора. Нам нечего изумляться факту вымирания; если и есть чему изумляться — это нашей самонадеянности, позволяющей нам воображать, что мы понимаем всю ту совокупность сложных условий, от которых зависит существование каждого вида. Если мы забудем хотя на минуту, что каждый вид склонен безгранично увеличивать свою численность и что всегда действуют препятствующие этому причины, хотя мы редко замечаем их, то вся экономия природы сделается нам непонятной. Только тогда, когда мы будем в состоянии точно указать, почему такой-то вид более богат особями, чем другой, почему этот, а не другой какой-нибудь вид может быть натурализован в данной стране, только тогда, а не раньше, мы вправе удивляться тому, что мы не понимаем причины вымирания какого-нибудь отдельного вида или группы видов.
· Обитатели мира в каждый последовательный период его истории побеждали своих предшественников в битве за жизнь, в этом смысле они выше своих предшественников и их органы сделались в общем более специализированными; в этом заключается объяснение того общего мнения, разделяемого столь многими палеонтологами, что организация в целом прогрессировала. Вымершие и древние животные сходны до известной степени с зародышами более поздних животных, принадлежащих к тем же классам, и этот изумительный факт получает простое объяснение согласно нашей теории. Последовательность одних и тех же типов строения в одних и тех же областях в позднейшие геологические периоды перестает быть загадочной и становится понятной на основании принципа наследственности.
· Итак, если геологическая летопись настолько неполна, как многие думают, а можно по крайней мере утверждать, что нельзя отстаивать ее полноту, то главные возражения против теории естественного отбора в значительной степени ослабляются или исчезают. С другой стороны, все главные законы палеонтологии ясно, как мне кажется, свидетельствуют, что виды произошли путем обычного зарождения, причем старые формы вытеснялись новыми и улучшенными формами жизни — этими продуктами Вариации и Выживания наиболее приспособленного.
В Кайнозойский и Четвертичный период наиболее ярко проявляется многообразие различных групп животных, их приспособительные особенности, отражающие уникальные условия среды того времени и географию их распространения, что мы и отразили в настоящей дипломной работе.
И что бы мне ещё хотелось выразить, подводя итог этой дипломной работы, так это: «Угроза и те, кто под угрозой».
Многие люди занимаются палеонтологией, изучают «всё ушедшее» и «дошедшее до наших дней», а многие изучают зоологию, рассматривают нынешние виды животных обитающих на нашей планете, но мне бы хотелось отметить следующее, что в каждой науке упоминается, но, ни одной наукой не осуществляется:
- На данном этапе развития человечества можно сделать вывод, что мы неуклонно подталкиваем к краю пропасти многие системы, поддерживающие жизнь на Земле.
- Мы подошли к той черте, когда утрачена половина мировых лесов, половина болот, половина лугов. Мы систематически уничтожаем многие местообитания, образующие экологические системы планеты, что не идёт во благо ни обитающим там животным, ни людям, которые от них зависят.
- Мы знаем, что среди известных нам видов, вероятно, один из четырех млекопитающих и треть всех амфибий входят в перечень тех, чье существование под угрозой. Таким образом, мы сознаем, что всё активнее ставим всё большее число видов на грань выживания, и нам известно, что эти виды служат строительными блоками экосистем, поддерживающих жизнь.
- До сих пор ежегодно вымирало около тысячи видов. Сейчас мы, возможно, теряем от 15 до 60 тыс. видов в год. Когда мы открываем новый вид, об этом кричат заголовки газет, потому что это исключительное событие. Однако в невероятно высокой скорости вымирания мы не находим ничего особенного, о ней не пишут газеты: дело обычное.
- По человеческим меркам 10, 20 или 30 лет — весьма долгий промежуток времени. Поэтому, слыша призывы остановить массовое вымирание биологических видов, люди думают: это происходит уже какое-то время, ничего особенного не случилось, возможно, все не так страшно, как мы думаем.
- Однако следует помнить, что для биологических систем счет времени идет на миллионы или по меньшей мере сотни тысяч лет. Таким образом, нынешнее вымирание, и то, которое шло сотнями лет, и то, которое ускорится в будущем, в жизни нашей планеты не более чем миг. Поэтому мы должны принимать во внимание перспективу более длительную, нежели несколько лет, чтобы оценить всю серьезность кризиса.
- Сведения, поступающие из разных стран мира и от различных научных сообществ, привели меня к мысли, что сегодняшнее вымирание животных на нашей планете по масштабам сравнимо с тем, которое ознаменовало конец эры динозавров около 65 млн. лет тому назад. Его причинами в большой степени служат изменение местообитаний, выброс загрязнений в окружающую среду, глобальное потепление и прямое истребление видов и, помимо того, переселение животных в чуждые им условия. Все это складывается в комплекс факторов, способных привести, если мы не начнем действовать безотлагательно, к исчезновению значительной часть видов, обитающих на Земле. Пока у нас еще есть время для действий, но его крайне мало.
- Я думаю, мы должны считать биоразнообразие таким важным, потому что важным его считает сама планета. Жизнь на Земле эволюционировала за счет создания огромного множества жизненных форм. Так было на протяжении тысяч миллионов лет и, вероятно, происходит очень медленными темпами — до сих пор. Мы должны понять, почему так случилось, и отнестись к этому с уважением. Совершенно ясно, по крайней мере в отношении нашей планеты, что в ходе эволюции жизни возникла тенденция порождать как можно больше разных организмов, чтобы осваивать огромное разнообразие климатических условий и геологических ниш и смягчать последствия перемен.
- Мы привыкли воспринимать перемены как нечто враждебное природным системам. На самом деле это один из мощных стимулов к эволюции жизни. То многообразие, которое планета выдает наподобие флеши в покере, достойно удивления, и всякий раз, когда мы сокращаем это многообразие или позволяем ему сократиться, мы не только снижаем устойчивость всей системы жизни на Земле, но и не даем ей вступить на путь замечательных решений в ответ на перемены.
- Я уверена, что, думая о биоразнообразии и кризисе вымирания, люди должны отдавать себе, отчет в том, как мало мы знаем о мире, который исчезает. Мне бы хотелось заметить, что при оценке биоразнообразия мира, то есть организмов, живой части окружающей среды, следует учитывать три дара, которые мы получаем от остальной жизни и которые стоят того, чтобы дорожить каждым видом. Остальная живая природа поддерживает наше существование. Даже незначительное снижение биоразнообразия может сделать мир менее устойчивым, навлечь на нас кризисы — изменения в окружающей среде, способные глубоко нас затронуть. Более того, мы уже можем оценивать в денежном выражении услуги экосистемы, которые конгломерат видов, образующих живую часть окружающей среды, оказывает нам без налогообложения. И этот вклад приблизительно равен всему валовому мировому продукту, если выразить цену услуг в долларах.
Мамонт, попавший в человеческую ловушку (фото автора, Москва, ВВЦ музей-театр «Ледниковый период», 2008»)
